Венеция страдает от двойного удара: оседания грунта, из-за которого фундаменты города медленно уходят в ил, на котором он построен, и повышения уровня моря. При наихудшем сценарии город может оказаться под водой уже к 2100 году.
Алессандро Гаспаротто, инженер-эколог, — один из тех, кто стремится этому помешать. Стоя на большом илистом участке посреди Венецианской лагуны, он вдавливает в густую черную грязь полый трехфутовый металлический цилиндр, называемый пьезометром. Этот прибор будет измерять движение грунтовых вод сквозь осадочные породы по мере подъема и спада приливов в лагуне. Понимание того, что происходит под илом, критически важно для определения того, сможет ли вообще расти растительность и в итоге превратить этот бесплодный ландшафт в солончаковые марши.
Работа Гаспаротто по восстановлению солончаковых маршей является частью проекта, курируемого НПО We Are Here Venice (WAHV) и финансируемого ЕС в рамках исследовательской программы WaterLANDS, которая занимается восстановлением водно-болотных угодий по всей Европе. Венецианское отделение получило 2 миллиона евро на пятилетний период для изучения возможности превращения искусственных илистых отмелей — отложений, образующихся при дноуглублении лагуны для создания судоходных каналов, — обратно в те марши, которые когда-то процветали в этом районе и могли бы снова стать функционирующей частью экосистемы лагуны.
«История города Венеции всегда была неразрывно связана с историей лагуны», — поясняет Андреа Д’Альпаос, геофизик из Падуанского университета. Здоровье Венеции зависит от здоровья системы лагуны, и наоборот.
Эта взаимосвязь не только экономическая — поддержание экосистемы лагуны, например, увеличивает улов рыбы, — но и инфраструктурная. Солончаковые марши оказывают буферное воздействие на приливные течения, ослабляя силу волн и уменьшая эрозионное воздействие воды на здания Венеции.
Однако марши приходят в упадок уже несколько столетий. Частично это связано с неэффективным управлением водными путями, начиная с XVI века, когда венецианцы отводили реки из лагуны, лишая ее осадочных пород, которые естественным образом переносились бы с течениями. Строительство волнорезов в трех устьях Адриатики и прокладка гигантского судоходного канала в конце 1900-х годов еще больше усугубили эрозию маршей.
И хотя город получил на работы по восстановлению и защите миллионы евро — самым значительным из которых является проект MOSE за 6,2 миллиарда евро (итальянская аббревиатура от «Экспериментальный электромеханический модуль»), колоссальная (и чрезвычайно эффективная) система мобильных барьеров, предназначенная для защиты города от приливов Адриатики, — марши оставались без внимания.
Строительство MOSE началось в 2003 году, но задержки, перерасход средств и коррупционный скандал замедлили его завершение. Впервые система была успешно активирована для предотвращения наводнения в 2020 году. Парадоксально, но именно технология MOSE, защищающая город, наносит ущерб экосистеме лагуны.
«Когда система MOSE поднимается, она останавливает штормовые нагоны и предотвращает затопление Венеции», — говорит Д’Альпаос. «Штормовые нагоны вредны для Венеции, но они полезны для маршей; 70% осадочных пород, попадающих на марш, доставляются именно во время таких нагонов».
Д’Альпаос продолжает, что эти чрезмерно высокие приливы происходят все чаще. Проблема, по его словам, в том, что «если вы слишком часто или слишком долго закрываете лагуну, вы не даете осадку достичь маршей». За более чем 20 лет изучения лагуны он наблюдал тревожное исчезновение маршей: «Марши тонут. Двести лет назад площадь маршей в Венецианской лагуне составляла 180 квадратных километров. Теперь у нас всего 43 квадратных километра».
Одним из участков, над которым работает команда We Are Here Venice, является естественный солончаковый марш, с одной стороны которого примыкает в форме почки платформа из ила, извлеченного из лагуны. В местах, где грязь сухая, земля растрескалась на участки, напоминающие небольшие тектонические плиты, усеянные костями белых клешней крабов, обглоданных и брошенных чайками, кружащими над головой. Три оранжевых колышка отмечают место, где будет демонтирована ограда между солончаковым маршем и насыпью, чтобы обеспечить водообмен и движение отложений, позволяя двум экосистемам «общаться друг с другом», как это описывает Джейн да Мосто, исполнительный директор и соучредитель WAHV.
Пробираясь по острову в резиновых сапогах, оставляя за собой комья черного ила при каждом шаге, да Мосто объясняет, что «все это представляет собой своего рода природный капитал». Марши не только накапливают углерод, но и «эти экосистемы поддерживают места обитания рыб и огромное количество птиц», — добавляет она. Даже солерос, съедобное болотное растение, «можно выращивать как культуру». Марши также являются более эффективными поглотителями углерода, чем леса, поскольку растения, накапливающие углерод, постепенно захораниваются под осадком, переносимым приливами, что изолирует углерод на столетия.
Да Мосто рассматривает город как своего рода лабораторию для экологических решений с более широким применением. «Венеция — это зеркало мира», — говорит она. «Если город останется примером всех мировых проблем, как это происходит сейчас, то пытаться сохранить его жизнь бессмысленно. Но мы должны суметь показать, как превратить насыпные участки в экологически продуктивные солончаковые марши и как трансформировать экономику, основанную на массовом туризме, в экономику, основанную на ее природном капитале».
